|

Я христианин и католик, но чтобы быть художником, ни того, ни другого не требуется (Сальвадор Дали)
Анонсы
04.04.2011 Шорт-лист недели 25.03–01.04.2011: Вплетаясь в кружевоНастоящее восхищение красноречиво своим немногословием... 
СТИХОТВОРЕНИЕ НЕДЕЛИ 25.03–01.04.2011:
(Номинатор: ole)
(5: Mouette, Sarah, Rosa, SukinKot, marko)
какими Голиафами я зачат —
такой большой и такой ненужный?
(с) Маяковский
Видишь, как неестественно и неправильно
время стоит на месте, вплетаясь в кружево
глупых вопросов:
— Чья ты такая?
— Мамина.
Папина, дядина, в общем, совсем ненужная.
Девочка-перевертыш. Самой-то верится
в то, что болты завинчены, все закончено,
в то, что однажды снова увидишь мельницу,
домик, полянку, синие колокольчики?
Косы не чесаны, личико не накрашено,
руки в карманах курточки апельсиновой,
вздернутый носик.
— Чья ты такая?
— Сашина.
Пашина, Петина, в общем, как все, бессильная.
Пальчики словно двадцать стеклянных палочек,
кажется — прикоснешься и все сломаются,
будет играть не в ноту, ходить вразвалочку.
— Чья ты такая?
— Вам-то какая разница?
Чертова кукла, выветрена и брошена,
выплакана из сна своего глубокого.
Девочка-одуванчик без слов о прошлом и
будущем.
— Значит, чья ты такая?
— Богова.
pesnya: Мне кажется, что не было недели, в которой, если был стих Аруны, то он не был бы номинирован, как минимум, или зашкатулен. И это здорово. Стабильность — признак мастерства. Весьма показательно отсутствие каких-либо комментариев под стихом. Все молча тянут в избранное, как сокровище в сундучок: мое! Это правильно: настоящее восхищение красноречиво своим немногословием. Поэтому и я болтать много не буду, ибо резонить и сомневаться тут не в чем.
SukinKot: Мне кажется, что стих выделяется даже на фоне остальных стихов Кристины. Вроде сделано под Маяковского (о чем и заявлено в эпиграфе), но в то же время голос Аруны ни с чьим другим не спутаешь
ФИНАЛИСТЫ НЕДЕЛИ 25.03–01.04.2011:
(Номинатор: Volcha)
(2: natasha, Serjan)
pesnya: Верлибр, наверное, неплохой, достаточно звонкий, четко очерченный. Яркие, красивые, малопонятные образы: «небо в кровь как косточки гортань», «боль влюбленная в мои колени», «неба фианитовые зёрна растущие во мне (на самом дне) тюльпановой любовью» и т. д., кажутся несколько разрозненными, выхваченными из разных мест фантазии и связанными воедино некоторой идеей. Мало того, меня все время не покидало ощущение, что я уже такое (или подобное) где-то читала, чувствовала, пыталась разгадать... и поняла... Можете закидать меня камнями: это подражание Сумире, вольное или невольное, осознанное или бессознательное и пока — несмелое. У кумира, разумеется, образы помощнее, масштабнее, смелее, ярче. Тут пока прослеживается проба пера, но почерк прослеживается и вектор наметился. Наверное, это неплохо: учиться у кого-то и пытаться дотянуться. Но лучше не терять индивидуальности. Ибо стихи Фиалки — это бренд, как бы по-разному мы ни относились к этому явлению. Фишка вряд ли повторимая, и попытки копирования весьма заметны. А ведь данный автор (Маша, в смысле) имеет и свой своеобразный стиль. И читатели будут только рады новым стихам именно в этом стиле.
Karlik-Nos: ...Песня, конечно же ваше мнение имеет место быть, но — я не подражаю Сумире не осознанно не бессознательно!!! Если я люблю ее стихи, это не значит, что я хочу писать так же как она. Образы в стихе не выхвачены из разных мест фантазии. Есть определенная эмоция, которую я описала. Интересно, а какой у меня стиль? Даже я об этом не знаю. Я расту и меняюсь, стихи мои становятся другими. По-моему это нормально.
pesnya: Простите, если невольно Вас задела. Но это мое мнение, причем выраженное довольно корректно, согласитесь. И смысл резонерства в том и есть, чтоб озвучить ракурс со стороны, осветить моменты, автору незаметные. И не обязательно это будет ода хвалебная. Каждый номинируемый должен быть к этому готов. Большое, как говорится, видится издалека. Вот вы не видите свой стиль, а я вижу. Какой? Хороший. Ваш. Развиваться и меняться можно в рамках этого стиля. По-моему, это нормально. Ну, а сравнение с поэтом уровня Фиалки никак не может быть обидным.
white-snow: Не считаю, что Маша подражает Сумире, даже мысли такой у меня не было. Ни в одной строчке не увидела дыхания Фиалки. В стихах Маши вижу только Машу, они ее и больше никого. Лично мое мнение, искреннее и непредвзятое. А стих Хорош. Вернулась, перечитала. как восхищалась им раньше, так и теперь.
спасибо, Маша :)
(Номинатор: Lanka)
(2: Lanka, Helmi)
natasha: Единорог с рогом из поролона, дети последнего посева, закон о том, что слово (а не музыка?) потребность святых, музыка, последний закон, бубенчик (русской тройки?) в груди, и на «дуге губ». Связать все это логикой, наверное, может только автор. Я же лишь нечто, как бы, вижу: героя с гитарой, подбирающего то ли музыку к словам, то ли наоборот, то ли одновременно, ищущего некую тему, находящегося в состоянии душевного прикосновения к родной (русской стихии) — в прикосновении к последнему закону (слияние с некой общей национальной душой?). Что инспирирует его? Что-то очень личное, во-первых, как будто ребенок в игровом, быть может, костюмчике единорога (сказочное нечто, типа сивки-бурки, символ этого последнего закона) с поролоновым рогом. Во-вторых, зимняя, может быть, уже поворачивающая на весну пора, и третье — святая бедность, которая как-то всегда в русском сознании связана с поэтическим вдохновением «Как будто, ты не знал! — чем меньше дома хлеба, Тем веселее кровь бежит по небесам...». Священное клеймо? Клеймо избранности, наверное, клеймо хранителя этого последнего закона (инварианта души русской, воплощенной в музыке и речи). Вот как-то так. Конечно, я, скорее всего, в чём-то, а может, и во всем ошибаюсь, а уж то, что упустила еще множество аллюзий, это точно. Но тут надо, охо-хо, семь пядей, а где ж их взять? (В общем, по-моему, очень интересный, непростой, но живой, трепещущий переживаниями и размышлениями стих, сделанный в соответствующей, мелодичной форме.)
pesnya: Если я сейчас начну лить елей на данный стих о необычности высокохудожественных образов, о небывалой философской глубине и скрытом смысле, то это будет, безусловно, социально желаемый комментарий, как нынче говорят в прессе. И тут же увязну в собственной фальши. Потому что я так не чувствую. Да, наверное, это необычная песня, звонкая, и я чего-то не знаю, чтоб оценить ее по достоинству. Я безгранично уважаю мнение всех комментаторов и избравших данное произведение, а сама вижу некоторый микс из фрагментов «Ледникового периода», когда звери спешили на Ноев ковчег, сюжетов из ефремовского «Часа Быка» и карты звездного неба в школьном кабинете астрономии. Третий катрен окончательно сбил меня с хоть какого-то мыслительного вектора, «дети последнего посева» вызвали непреодолимое желание хоть немного, но поморщиться (наверное, потому что в институте изучала микробиологию, у нас там практикум был с бакпосевами, на которых выращивали и изучали всякие патогенные флоры, чтоб знать, как с какой пакостью бороться)... Короче, сумбур и хаос. Простите недалекую.
П. С. Пока набирала в ворде, думала, щас попрошу кого-то расшифровать таки мне шедевр. И тут вижу пост Наташи. Ай браво, ай спасибо! Вот в ком Чацкий-то прячется! Засим позвольте откланяться. Надеюсь, никого не обидела своими размышлениями. Искренне ваша, песТня.
Helmi: ...Причудливый человеко-зверь ЛГ, воплощение человеколюбия, совершенства, противоречивых сущностей, практически без негативного контекста в мифологии, внутренней, щедрой силы... или ускользающий в тысячелетнюю историю фантастический образ. Пытаться придать ему сейчас смыслы, неразгаданные многие века, еще и средствами поэзии... тут уж только на подсознательном чувствовании: либо услышать, либо нет. Меня покорило жизнелюбие сияющего неба и бубенчика, непокорность «где наше не пропало», поролоново-рогий (безвредный) чудесный зверь, которому жить еще и жить (слабо?), мысль и образ совершенства и умения видеть светлый взор детей. «...Поверишь ли ему, что он семена твои возвратит и сложит на гумно твое?» (Иов) Читать, разгадывая, интересно и радостно. А нотки хочется услышать. И клеймо такого зверя дорогого стоит. Они, эти самые рогатые, траву не топчут и, живут еще в наших душах, может быть... Как-то так вот.
(Номинатор: tamika25)
(2: Voha, tamika25)
pesnya: Мощное произведение, не спорю. Этакая эротическая сити-рок-баллада. Город-монстр, город – брутальный мачо, город-вампир, которого неимоверно боишься и ...желаешь одновременно; и с ним — ужасно, и без него — хреново. Такой дуализм чувств понятен каждому жителю мегаполиса (особенно горожанкам, мне так кажется). Первая половина особенно впечатлила — вечерние бетонно-асфальтовые джунгли центра (ну, к примеру города Д.) выписаны тончайше точно. Вторая половина несколько снивелировалась по мощи некоторыми «физиологизмами», типа «кадыка» или неоднократным упоминанием о желудке... ну это так, мое восприятие своеобразной поэзии Фиалки. В этом восприятии я, разумеется, отношусь к меньшинству, поэтому все вышесказанное ни в коей мере не умаляет таланта автора. Некрасов тоже не всем нравится, но он от этого не перестанет быть классиком.
(Номинатор: pesnya)
(1: pesnya)
pesnya: Автор утверждает, что разучился видеть в привычном чудо, а читатели (и я в том числе) видят: в привычно редком Вохином появлении чудо. И стих чудо: простой, ладный такой, близкий всем без исключения, не претендующий на вычурность и неповторимость. Гениален, как все простое. Одни облака сахарной ваты в виде головы верблюда чего стоят! Детство, упавшее в луговую траву, раскинувшее руки, неосознанно ловящее каждый счастливый миг. Со временем мы утрачиваем эту способность — повторяться не буду, тема стиха раскрыта до самых глубин. Грусть щемящая, всем знакомая, посему сомневаться в ней не вижу смысла. Автору — поклон за душевно теплое произведение.
(Номинатор: ArunaLeof)
(1: ArunaLeof)
pesnya: Абсолютно согласна с Фиалкой — исключительно настроенческая вещь. Это и не хорошо и не хреново. Это — факт как таковой. Ни больше, ни меньше. Как грохот осколков за стеной. И в зависимости от настроения к нему можно относиться по-разному: кто-то бьет посуду в ссоре, а кто-то — на счастье (одной знакомой подарили на свадьбу сервиз и биту, чтоб расколотили с мужем на счастье. Но это так, к слову). Так вот, если процесса не видеть, а только слышать, то и картинка в голове нарисуется та, которая соответствует настроению. У автора настроение, видимо, было в фазе, далекой от позитива, отсюда жесткость конструкции стиха, колкость строк, рубленность. Очень напоминает скалы на берегу — тут прямое попадание темы в исполнение. Этот эффект, кстати, очень может быть объясним юношеским максимализмом постепенно камни сгладятся, даже, может быть, будут писаться стихи более гладкочитаемые, стихи человека, много пережившего, но мудро, по-философски относящегося в жизни ко многому, даже к битым тарелкам.

СТАТИСТИКА НЕДЕЛИ 25.03–01.04.2011:
Номинировано: 6
Прошло в Шорт-лист: 6
Победитель: ArunaLeof
Чудо-лоцман: ole
Голосовало: 13
Чадский: pesnya
И ВООБЩЕ:
marko: Давно заметил, что всякая неделя в Шорте каким-то необъяснимым, мистическим образом характеризуется совершенно четкой, выверенной тематикой, как если бы подборки формировались не по принципу спонтанных коллективных предпочтений, а волей невидимого редактора. И даже если тема не видна, ее интуитивно ощущаешь — по родственным символам, образам, используемым в разных текстах, по схожим настроениям. Словно разных людей в одну ночь вдруг посетил одинаковый сон... В данном случае спор песТни с Машей весьма показателен: действительно ли Машино «Звучишь...» является «осознанным или бессознательным» подражанием Фиалке?.. На каком-то уровне восприятия, пожалуй, и впрямь просматривается некоторое сходство, но давайте-ка его, это сходство, попробуем «растуманить» и чуточку конкретизировать. На примере именно представленных в Лонг-листе стихотворений.
Во-первых, «башни». Карлик-Нос и Сумирэ, словно сговорившись, увенчали ими свои тексты: одна — снежно натуральными, другая — лифтово-шахтово искусственными. Во-вторых, трагически процеженный «сквозь мерзлый кадык» город у Сумирэ и «косточки гортань» у Маши очень... кореллируют, что ли. В-третьих, это вот проецирование на человеческое тело в обоих случаях... Но сколь бы явными ни были все эти параллели и случайно-закономерные пересечения, это все же не подражание одного автора другому. В конце концов, при желании можно усмотреть общие моменты и сопоставляя Машу («пальцев неземная сила») с Кристиной («Пальчики словно двадцать стеклянных палочек, кажется — прикоснешься и все сломаются»)...
Я так думаю, здесь более уместно говорить об общности метода... стиля... жанра, что ли... не знаю, как это называется. Назовем этот стиль фиалковым — по самому выразительному, так сказать, представителю. Это нашептывание, бормотание, перебирание, перелистывание, это все очень интимно и зашифровано, и никакого непонимания нет и быть не может — не понимает лишь тот, кто не хочет, кто ленится понять, в это надо вжиться, вчувствоваться, вдуматься, и вот только тогда приходит понимание, но это личное понимание, которое не разложишь на слоги, подлежащие и сказуемые, не нарисуешь пальцем в воздухе, не объяснишь словами и жестами, как не объяснишь на словах, что такое «цвет бедра испуганной нимфы», «вкусно» или «воняет». Это каждый должен пережить сам. Приверженец этого стиля (сознательный он или нет) не скажет, к примеру, как все нормальные люди, что-нибудь вроде «глаза фонарей в черноте ночи», а подберет что-то вроде «офонарелых нарывов на слепости»... ибо реагирует на заезженность, невыразительность и банальщину точно так же, как живая плоть реагирует на прикосновение иглы. А «банальщину» это бесит, потому что она и не банальщина в сущности, но просто другим языком говорит о том же самом: я, к примеру, считаю, что частушка и хайку по выразительности и утонченности (да-да, я не шучу!) суть совершенно равнозначные жанры. Просто обитают на ином, хоть и параллельном, слое восприятия и выражения, то есть адресованы определенным автором определенному слушателю. А потому вопросы типа «что-вы-имели-в-виду-говоря» излишни и неуместны. Имхо.
Возвращаясь к «подражательству» (это я уже песТне), хочу напомнить о повальной эпидемией «бродскости», затронувшей (и еще не отпустившей) весьма многочисленную часть сетевых авторов, в основном мужеска полу: большая часть «пациентов» вполне отдает себе отчет в том, что создаваемые ими тексты интонационно, размерно, логически и т. д. положены на мелодию Иосифа, но, считая их подражательством, указанные авторы могут от этого избавиться лишь с огромным трудом, изнасиловав самих себя, ибо Иосиф потому и гениален, что сотворил в поэзии новую выразительную манеру, выходящую за привычные рамки и формы («где там матери и ее кастрюлям уцелеть в перспективе, удлиняемой жизнью сына»). Но пишут-то они о своем и, как ни странно, по-своему... Таким образом, выходит, что если они и подражают, то не столько Бродскому, сколько его манере. Работают в его манере. Понимают мир в его манере. Почему бы и нет? Главное, не потерять себя. Вы находите в этом что-то зазорное и неправильное, господа? Я — нет.
«Башни стоят (урбан-лав)» Сумирэ с его вавилонской архитектурой внутреннего города, думаю, являются одним из самых сильных ее произведений (а лично я к таковым субъективно отношу именно ее урбанистическую серию: «Отражения Китежа», «Киевландские встречи» и др., — увенчанную самым любимым мною у Фиалки — «Киев макондо дождь...»).
Ну, а голос я отдам Аруне и ее «Б. н.». Люди проницательные и язвительные с присущим им сарказмом вопросят: к чему тогда, мил человек, ты такое обширное предисловие навалял? А к тому, что выбирать мне на сей раз пришлось как раз между вавилонскими башнями Сумирэ и переходящей лиргероиней Кристины, и я... никого не выбрал — именно в силу их разности и несравнимости. Самое правильное в этом случае — либо «воздержаться», либо руководствоваться алфавитным принципом. Стихотворение Кристины выделяется, во-первых, мастерством технического исполнения, а во-вторых, оригинальностью подачи вусмерть затертой, казалось бы, темы, переигрываемой со времен еще «течет-река-волга-а-мне-семнадцать-лет» и «перед-зеркалом-девчушка-лет-пяти». Как-то все привыкли из этого делать винегрет, в котором за тасуемыми предметами внешнего антуража нет ничего, кроме пустоты. Ап чем это автор? А ни ап чем!.. Жизнь не как старение, а как процесс снятия шелухи, процесс понимания, постижения, обнажения истины — вот именно так, а прочее от лукавого.
natasha: ...Однако, к «...не скажет, к примеру, как все нормальные люди...», согласитесь, что не всякий небанальный образ бывает удачен. Порой, погоня за небанальностью приводит, как раз, к безвкусице. Ах, ах, стих Маши, по-моему, чудно как гармоничен. И все стихи замечательные, просто удивительно. Сурьезная рефлексия только малость поднадоела, что ли...
pesnya: ...Касательно Бродского — совершенно разделяю и поддерживаю; и заметь: мы с тобой одно и то же сказали разными словами: «...если они и подражают, то не столько Бродскому, сколько его манере. Работают в его манере. Понимают мир в его манере. Почему бы и нет? Главное, не потерять себя» (с) — в корень зришь. Вот и я говорю: «Наверное, это неплохо: учиться у кого-то и пытаться дотянуться. Но лучше не терять индивидуальности»... Ради бога, подражать кому-то — неплохо. Это своеобразная учеба. Посему учитесь, господа, благо на Решетории нашей есть у кого учиться (у Сумирэ — особенно).
ВПЕЧАТЛИЛО:
Мама дорогая, нельзя одновременно резонёрить и варить свекольник: тут куча ошибок, а свекла почти сгорела, блин (pesnya)
Читайте в этом же разделе: 02.04.2011 «Соловей и роза» открывает четвертый сезон 01.04.2011 Поиграем? 29.03.2011 Шорт-лист недели 18–25.03.2011: Обещая солнечное завтра 25.03.2011 Как стать ямбически сильным и начать жить 21.03.2011 Шорт-лист недели 11–18.03.2011: Лететь за мелочами
К списку
Комментарии Оставить комментарий
Чтобы написать сообщение, пожалуйста, пройдите Авторизацию или Регистрацию.
|
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Кобаяси Исса
Авторизация
Камертон
1
Приснился раз, бог весть с какой причины,
Советнику Попову странный сон:
Поздравить он министра в именины
В приемный зал вошел без панталон;
Но, впрочем, не забыто ни единой
Регалии; отлично выбрит он;
Темляк на шпаге; всё по циркуляру —
Лишь панталон забыл надеть он пару.
2
И надо же случиться на беду,
Что он тогда лишь свой заметил иромах,
Как уж вошел. «Ну, — думает, — уйду!»
Не тут-то было! Уж давно в хоромах.
Народу тьма; стоит он на виду,
В почетном месте; множество знакомых
Его увидеть могут на пути —
«Нет, — он решил, — нет, мне нельзя уйти!
3
А вот я лучше что-нибудь придвину
И скрою тем досадный мой изъян;
Пусть верхнюю лишь видят половину,
За нижнюю ж ответит мне Иван!»
И вот бочком прокрался он к камину
И спрятался по пояс за экран.
«Эх, — думает, — недурно ведь, канальство!
Теперь пусть входит высшее начальство!»
4
Меж тем тесней всё становился круг
Особ чиновных, чающих карьеры;
Невнятный в аале раздавался звук;
И все принять свои старались меры,
Чтоб сразу быть замеченными. Вдруг
В себя втянули животы курьеры,
И экзекутор рысью через зал,
Придерживая шпагу, пробежал.
5
Вошел министр. Он видный был мужчина,
Изящных форм, с приветливым лицом,
Одет в визитку: своего, мол, чина
Не ставлю я пред публикой ребром.
Внушается гражданством дисциплина,
А не мундиром, шитым серебром,
Всё зло у нас от глупых форм избытка,
Я ж века сын — так вот на мне визитка!
6
Не ускользнул сей либеральный взгляд
И в самом сне от зоркости Попова.
Хватается, кто тонет, говорят,
За паутинку и за куст терновый.
«А что, — подумал он, — коль мой наряд
Понравится? Ведь есть же, право слово,
Свободное, простое что-то в нем!
Кто знает! Что ж! Быть может! Подождем!»
7
Министр меж тем стан изгибал приятно:
«Всех, господа, всех вас благодарю!
Прошу и впредь служить так аккуратно
Отечеству, престолу, алтарю!
Ведь мысль моя, надеюсь, вам понятна?
Я в переносном смысле говорю:
Мой идеал полнейшая свобода —
Мне цель народ — и я слуга народа!
8
Прошло у нас то время, господа, —
Могу сказать; печальное то время, —
Когда наградой пота и труда
Был произвол. Его мы свергли бремя.
Народ воскрес — но не вполне — да, да!
Ему вступить должны помочь мы в стремя,
В известном смысле сгладить все следы
И, так сказать, вручить ему бразды.
9
Искать себе не будем идеала,
Ни основных общественных начал
В Америке. Америка отстала:
В ней собственность царит и капитал.
Британия строй жизни запятнала
Законностью. А я уж доказал:
Законность есть народное стесненье,
Гнуснейшее меж всеми преступленье!
10
Нет, господа! России предстоит,
Соединив прошедшее с грядущим,
Создать, коль смею выразиться, вид,
Который называется присущим
Всем временам; и, став на свой гранит,
Имущим, так сказать, и неимущим
Открыть родник взаимного труда.
Надеюсь, вам понятно, господа?»
11
Раадался в зале шепот одобренья,
Министр поклоном легким отвечал,
И тут же, с видом, полным снисхожденья,
Он обходить обширный начал зал:
«Как вам? Что вы? Здорова ли Евгенья
Семеновна? Давно не заезжал
Я к вам, любезный Сидор Тимофеич!
Ах, здравствуйте, Ельпидифор Сергеич!»
12
Стоял в углу, плюгав и одинок,
Какой-то там коллежский регистратор.
Он и к тому, и тем не пренебрег:
Взял под руку его: «Ах, Антипатор
Васильевич! Что, как ваш кобелек?
Здоров ли он? Вы ездите в театор?
Что вы сказали? Всё болит живот?
Aх, как мне жаль! Но ничего, пройдет!»
13
Переходя налево и направо,
Свои министр так перлы расточал;
Иному он подмигивал лукаво,
На консоме другого приглашал
И ласково смотрел и величаво.
Вдруг на Попова взор его упал,
Который, скрыт экраном лишь по пояс,
Исхода ждал, немного беспокоясь.
14
«Ба! Что я вижу! Тит Евсеич здесь!
Так, так и есть! Его мы точность знаем!
Но отчего ж он виден мне не весь?
И заслонен каким-то попугаем?
Престранная выходит это смесь!
Я любопытством очень подстрекаем
Увидеть ваши ноги... Да, да, да!
Я вас прошу, пожалуйте сюда!»
15
Колеблясь меж надежды и сомненья:
Как на его посмотрят туалет, —
Попов наружу вылез. В изумленье
Министр приставил к глазу свой дорнет.
«Что это? Правда или наважденье?
Никак, на вас штанов, любезный, нет?» —
И на чертах изящно-благородных
Гнев выразил ревнитель прав народных.
16
«Что это значит? Где вы рождены?
В Шотландии? Как вам пришла охота
Там, за экраном снять с себя штаны?
Вы начитались, верно, Вальтер Скотта?
Иль классицизмом вы заражены?
И римского хотите патриота
Изобразить? Иль, боже упаси,
Собой бюджет представить на Руси?»
17
И был министр еще во гневе краше,
Чем в милости. Чреватый от громов
Взор заблестел. Он продолжал: «Вы наше
Доверье обманули. Много слов
Я тратить не люблю». — «Ва-ва-ва-ваше
Превосходительство! — шептал Попов. —
Я не сымал... Свидетели курьеры,
Я прямо так приехал из квартеры!»
18
«Вы, милостивый, смели, государь,
Приехать так? Ко мне? На поздравленье?
В день ангела? Безнравственная тварь!
Теперь твое я вижу направленье!
Вон с глаз моих! Иль нету — секретарь!
Пишите к прокурору отношенье:
Советник Тит Евсеев сын Попов
Все ниспровергнуть власти был готов.
19
Но, строгому благодаря надзору
Такого-то министра — имярек —
Отечество спаслось от заговору
И нравственность не сгинула навек.
Под стражей ныне шлется к прокурору
Для следствия сей вредный человек,
Дерзнувший снять публично панталоны.
Да поразят преступника законы!
20
Иль нет, постойте! Коль отдать под суд,
По делу выйти может послабленье,
Присяжные-бесштанники спасут
И оправдают корень возмущенья;
Здесь слишком громко нравы вопиют —
Пишите прямо в Третье отделенье:
Советник Тит Евсеев сын Попов
Все ниспровергнуть власти был готов.
21
Он поступил законам так противно,
На общество так явно поднял меч,
Что пользу можно б административно
Из неглиже из самого извлечь.
Я жертвую агентам по две гривны,
Чтобы его — но скрашиваю речь, —
Чтоб мысли там внушить ему иные.
Затем ура! Да здравствует Россия!»
22
Министр кивнул мизинцем. Сторожа
Внезапно взяли под руки Попова.
Стыдливостью его не дорожа,
Они его от Невского, Садовой,
Средь смеха, крика, чуть не мятежа,
К Цепному мосту привели, где новый
Стоит, на вид весьма красивый, дом,
Своим известный праведным судом.
23
Чиновник по особым порученьям,
Который их до места проводил,
С заботливым Попова попеченьем
Сдал на руки дежурному. То был
Во фраке муж, с лицом, пылавшим рвеньем,
Со львиной физьономией, носил
Мальтийский крест и множество медалей,
И в душу взор его влезал всё далей.
24
В каком полку он некогда служил,
В каких боях отличен был как воин,
За что свой крест мальтийский получил
И где своих медалей удостоен —
Неведомо. Ехидно попросил
Попова он, чтобы тот был спокоен,
С улыбкой указал ему на стул
И в комнату соседнюю скользнул.
25
Один оставшись в небольшой гостиной,
Попов стал думать о своей судьбе:
«А казус вышел, кажется, причинный!
Кто б это мог вообразить себе?
Попался я в огонь, как сноп овинный!
Ведь искони того еще не бе,
Чтобы меня кто в этом виде встретил,
И как швейцар проклятый не заметил!»
26
Но дверь отверзлась, и явился в ней
С лицом почтенным, грустию покрытым,
Лазоревый полковник. Из очей
Катились слезы по его ланитам.
Обильно их струящийся ручей
Он утирал платком, узором шитым,
И про себя шептал: «Так! Это он!
Таким он был едва лишь из пелён!
27
О юноша! — он продолжал, вздыхая
(Попову было с лишком сорок лет), —
Моя душа для вашей не чужая!
Я в те года, когда мы ездим в свет,
Знал вашу мать. Она была святая!
Таких, увы! теперь уж боле нет!
Когда б она досель была к вам близко,
Вы б не упали нравственно так низко!
28
Но, юный друг, для набожных сердец
К отверженным не может быть презренья,
И я хочу вам быть второй отец,
Хочу вам дать для жизни наставленье.
Заблудших так приводим мы овец
Со дна трущоб на чистый путь спасенья.
Откройтесь мне, равно как на духу:
Что привело вас к этому греху?
29
Конечно, вы пришли к нему не сами,
Характер ваш невинен, чист и прям!
Я помню, как дитёй за мотыльками
Порхали вы средь кашки по лугам!
Нет, юный друг, вы ложными друзьями
Завлечены! Откройте же их нам!
Кто вольнодумцы? Всех их назовите
И собственную участь облегчите!
30
Что слышу я? Ни слова? Иль пустить
Уже успело корни в вас упорство?
Тогда должны мы будем приступить
Ко строгости, увы! и непокорство,
Сколь нам ни больно, в вас искоренить!
О юноша! Как сердце ваше черство!
В последний раз: хотите ли всю рать
Завлекших вас сообщников назвать?»
31
К нему Попов достойно и наивно:
«Я, господин полковник, я бы вам
Их рад назвать, но мне, ей-богу, дивно...
Возможно ли сообщничество там,
Где преступленье чисто негативно?
Ведь панталон-то не надел я сам!
И чем бы там меня вы ни пугали —
Другие мне, клянусь, не помогали!»
32
«Не мудрствуйте, надменный санкюлот!
Свою вину не умножайте ложью!
Сообщников и гнусный ваш комплот
Повергните к отечества подножью!
Когда б вы знали, что теперь вас ждет,
Вас проняло бы ужасом и дрожью!
Но дружбу вы чтоб ведали мою,
Одуматься я время вам даю!
33
Здесь, на столе, смотрите, вам готово
Достаточно бумаги и чернил:
Пишите же — не то, даю вам слово:
Чрез полчаса вас изо всех мы сил...«»
Тут ужас вдруг такой объял Попова,
Что страшную он подлость совершил:
Пошел строчить (как люди в страхе гадки!)
Имен невинных многие десятки!
34
Явились тут на нескольких листах:
Какой-то Шмидт, два брата Шулаковы,
Зерцалов, Палкин, Савич, Розенбах,
Потанчиков, Гудям-Бодай-Корова,
Делаверганж, Шульгин, Страженко, Драх,
Грай-Жеребец, Бабиов, Ильин, Багровый,
Мадам Гриневич, Глазов, Рыбин, Штих,
Бурдюк-Лишай — и множество других.
35
Попов строчил сплеча и без оглядки,
Попались в список лучшие друзья;
Я повторю: как люди в страхе гадки —
Начнут как бог, а кончат как свинья!
Строчил Попов, строчил во все лопатки,
Такая вышла вскоре ектенья,
Что, прочитав, и сам он ужаснулся,
Вскричал: «Фуй! Фуй!» задрыгал —
и проснулся.
36
Небесный свод сиял так юн я нов,
Весенний день глядел в окно так весел,
Висела пара форменных штанов
С мундиром купно через спинку кресел;
И в радости уверился Попов,
Что их Иван там с вечера повесил, —
Одним скачком покинул он кровать
И начал их в восторге надевать.
37
«То был лишь сон! О, счастие! О, радость!
Моя душа, как этот день, ясна!
Не сделал я Бодай-Корове гадость!
Не выдал я агентам Ильина!
Не наклепал на Савича! О, сладость!
Мадам Гриневич мной не предана!
Страженко цел, и братья Шулаковы
Постыдно мной не ввержены в оковы!»
38
Но ты, никак, читатель, восстаешь
На мой рассказ? Твое я слышу мненье:
Сей анекдот, пожалуй, и хорош,
Но в нем сквозит дурное направленье.
Всё выдумки, нет правды ни на грош!
Слыхал ли кто такое обвиненье,
Что, мол, такой-то — встречен без штанов,
Так уж и власти свергнуть он готов?
39
И где такие виданы министры?
Кто так из них толпе кадить бы мог?
Я допущу: успехи наши быстры,
Но где ж у нас министер-демагог?
Пусть проберут все списки и регистры,
Я пять рублей бумажных дам в залог;
Быть может, их во Франции немало,
Но на Руси их нет — и не бывало!
40
И что это, помилуйте, за дом,
Куда Попов отправлен в наказанье?
Что за допрос? Каким его судом
Стращают там? Где есть такое зданье?
Что за полковник выскочил? Во всем,
Во всем заметно полное незнанье
Своей страны обычаев и лиц,
Встречаемое только у девиц.
41
А наконец, и самое вступленье:
Ну есть ли смысл, я спрашиваю, в том,
Чтоб в день такой, когда на поздравленье
К министру все съезжаются гуртом,
С Поповым вдруг случилось помраченье
И он таким оделся бы шутом?
Забыться может галстук, орден, пряжка —
Но пара брюк — нет, это уж натяжка!
42
И мог ли он так ехать? Мог ли в зал
Войти, одет как древние герои?
И где резон, чтоб за экран он стал,
Никем не зрим? Возможно ли такое?
Ах, батюшка-читатель, что пристал?!
Я не Попов! Оставь меня в покое!
Резон ли в этом или не резон —
Я за чужой не отвечаю сон!
|
|